|
СКАЗКА О НЕСЧАСТНОМ ЦАРЕ
Всенародно избранным посвящается
Жил да был на свете Царь-государь. Жил-был, да и состарился
весь. И пришла к нему хворь лютая, болезнь окаянная. И
призвал тогда к себе Царь окружение своё любимое, взращённое
им и лелеянное. И обратился он для начала к лекарю верному
своему с просьбой: нельзя ли как ему помочь в его беде,
хворь внезапную остудить. И отвечал ему любимый лекарь:
«Царь-батюшка! Радость ты наша неизбывная, свет ты наш
электрический! Не вели казнить, вели слово молвить! Не могу
я тебя спасти, лекарство чудное тебе поднести, так как ты
меня в лекари из псарей твоих своим приказом перевёл. А
какой из меня лекарь – ты сам знаешь, да и народ, недолго
живущий в государстве нашем, догадывается».
Опечалился Царь-государь в первый раз. И обратился он затем
к повару своему любимому: мол, нельзя ли кашки какой
деликатной съесть, да отвару целебного испить? А то замучили
совсем чисбургеры, да гамбургеры! И отвечал ему его любимый
повар: «Царь-батюшка! Сокол ты наш ясноглазый, диетолог
всенародный! Не вели казнить, вели слово молвить! Не могу я
тебе отвару, да кашки какой-никакой изварить, так как ты
меня из конюхов в повара свои определил. Если бы не
прислуга, тебя лелеющая, да хлеб с лебедой для народа
выпекающая, давно бы люд в государстве нашем совсем околел
бы от голода».
Закручинился Царь во второй раз, но вида не подаёт, из
последних сил держится-крепится. И повелел тогда он
священника своего позвать, захотел в последний свой час
Слово Господне услышать, Богу нашему единому помолиться. И
отвечал ему его духовник: «Царь-батюшка! Всенародный депутат
ты наш непереизбираемый! Не вели казнить, вели слово
вымолвить! Не могу я уши твои молитвой усладить, так как
грамоте не обучен и определён тобой на это место из верных
тебе опричников-доносителей».
«А что же ты можешь сделать для меня в мой последний час?» —
из последних сил воскликнул несчастный царь.
«Могу лишь, как всегда, бражку-гулянку организовать, девок
шаловливых позвать, да смачный анекдотец рассказать!» —
ответствовал верный слуга.
Застонал тут царь в свой последний раз, глазки закатил, да
так и помер в полной кручинушке.
СТОЛ И СТУЛ
Главный редактор журнала «Стол и стул» И. Желудков тяжело
вздохнул. Перебирая редакционную почту, он вновь увидел
конверт со знакомым почерком. Взяв в руки письмо, он
запрокинул голову, покачал ею из стороны в сторону и что-то
невнятно произнёс.
Это было очередное послание от постоянного читателя. П.П.
Петров, сантехник со стажем депутата Государственной думы, в
традиционной для него грамматической и литературной манере
обвинял редакцию в уклонении от выполнения своих прямых
обязанностей.
«Особо внимательно познакомившись у газетного киоска возле
нашей бани на улице Николаева с вашим новым журналом я опять
не нашёл в нём ничего про то как можно самому изготовить
мебель по большой нужде. А вот например стул которого нету у
меня на кухне по причине его поломки толстой тёщей. И
поэтому ем я там стоя уже второй год а эта зараза со своей
дочкой сидят на остальных стульях на зло мне не
развалившихся. А на мой вопрос где мой стул не реагируют
вообще! Или как сделать самому себе новый стол заместо
шатающегося там же про что каждый день намекает мне всё та
же её дочка. А я ей говорю пусть твоя мамка на него не
опирается а она и слышать ничего не хочет».
Письмо заканчивалось обычным текстом: «Житья от них совсем
нету! Требую вам обдуматься и писать нормальные статьи про
нужное всем людям, а то зарплаты в государстве совсем
никакие!».
И. Желудков снова вздохнул и произнёс, на этот
раз уже более литературно и внятно: «Чтоб тебя как следует
пронесло вместе с твоей тёщей!» Затем редактор в очередной
раз принялся писать ответ своему постоянному читателю — о
насущных проблемах мировой и отечественной
гастроэнтерологии, которые по-прежнему глубоко волновали
редакцию журнала «Стол и стул». |
